славянские земли служили предметом дележа между державами Европы, когда славянские народы стонали под гнетом западных и восточных захватчиков.

Совершенно неожиданно Финляндия заявила о желании пересмотреть ранее согласованные условия мирного договора в части изменения границ и выплаты репараций. 15 августа Молотов берет слово:

— Теперь, когда дело идет о границе в районе Ленинграда, никто в Советском Союзе не поймет такого положения, при котором финляндская граница осталась бы на расстоянии 30 километров от Ленинграда. Советский Союз отказался от оккупации Финляндии и освободил эту маленькую страну от больших оккупационных расходов, что во многом облегчило бремя репарационных условий.

Австралийцы ни с того ни с сего выступают за сокращение репараций с союзников Германии и предлагают выплачивать их в долларах или в фунтах стерлингов, а не товарными поставками, как предусматривалось условиями перемирия. Молотов берет слово:

— Наш народ не может согласиться с тем, чтобы страны, войска которых творили произвол и разрушения на территории СССР в течение многих месяцев, оказались безнаказанными и не взяли на себя хотя бы некоторой доли материальной ответственности за причиненные Советскому Союзу бедствия. Язык поправок австралийской делегации — это не тот язык, на котором мы говорили во время войны как союзники, это язык, который не может объединять, а может только разъединять союзников, разъединять Объединенные Нации. Австралийская делегация усиленно предлагает свои услуги тем, у кого много долларов и фунтов стерлингов[930].

Конференция затягивалась, и это не добавляло Молотову популярности среди жаждавших более скорого результата журналистов. В то же время даже самые жесткие американские делегаты признавали дипломатические способности советского министра. «Признаюсь, что восхищен тем упорством, с которым Молотов отстаивает свои позиции», — писал ведущий американский «ястреб» сенатор Ванденберг. А другой сенатор — Т. Коннели — назвал Молотова «одним из самых способных дипломатов, которых я знал»[931]. Полагаю, для министра куда более важной была оценка человека, который наблюдал за ходом мирной конференции из Кремля: «Я считаю, что делегация ведет себя превосходно, а речи Молотова и Вышинского вполне соответствуют интересам нашего дела»[932].

Примечательный эпизод произошел во время одного из военных парадов на Елисейских Полях. Молотову отвели место во втором ряду, где стояли представители малых государств. Тогда он просто демонстративно покинул это действо. Сталин одобрил: «Я считаю, что ты поступил совершенно правильно, покинув французский парад. Достоинство Советского Союза следует защищать не только в главном, но и в мелочах»[933]. А Молотов сообщал супруге: «Шлю привет и прилагаю газетные снимки, как я ушел с трибуны парада в воскресенье. Наиболее показательно это дано в “Пари-Матч” на целых трех снимках (1. — я на трибуне; 2. — начинаю спускаться; 3 — ухожу от трибуны к машине). Думаю, что для вас это будет любопытно»[934].

В начале сентября новая проблема: обиженные на Москву (на кого же еще?!) за неполучение Триеста югославы решили покинуть Париж. Позиция Белграда, сообщал Молотов «Дружкову», «представляется мне плохо продуманной». Одно дело — угроза неподписания мирного договора как средство давления на партнеров, а другое — уход с переговоров, который «поставит в неловкое положение СССР» и приведет к тому, что «тогда в Триесте останутся англо-американские войска, что гораздо хуже компромиссного решения четырех министров»[935]. Усилиями Сталина югославов удалось уломать остаться.

Бирнс отъезжает в Штутгарт и там 6 сентября делает заявление о неокончательное™ решения вопроса о западных границах Польши. Молотов делал разъяснение якобы для Польского агентства печати: «Историческое решение Берлинской конференции о западных границах Польши никем не может быть поколеблено. Факты же говорят о том, что сделать это теперь уже просто невозможно»[936]. (Намек на выселение немцев из Силезии и заселении туда поляков.) Австралия с Кубой поднимают — почему-то на Мирной конференции — вопрос об отмене права вето в СБ ООН. Молотов убеждает, что это едва ли не единственный инструмент, заставляющий великие державы договариваться, искать согласия:

— Вето побуждает великие державы к совместной работе, затрудняя интриги одних против других[937].

В середине сентября Новиков получил от Молотова задание подготовить для делегации доклад о политике США. Записка Новикова, отредактированная Молотовым, рассматривается в литературе как советский аналог «длинной телеграммы» Кеннана[938]. «Внешняя политика США, отражающая империалистические тенденции американского монополистического капитала, характеризуется в послевоенный период стремлением к мировому господству. Именно таков истинный смысл неоднократных заявлений президента Трумэна и других представителей американских правящих кругов о том, что США имеют право на руководство миром. На службу этой внешней политике направлены все силы американской дипломатии, армии, авиации, военно-морского флота, промышленности и науки. С этой целью разработаны широкие планы экспансии, осуществляемые как в дипломатическом порядке, так и путем создания далеко за пределами США системы военно-морских и авиационных баз, гонки вооружений, создания все новых и новых видов оружия…

Нынешняя политика Американского Правительства в отношении СССР направлена также на то, чтобы ограничить или вытеснить влияние Советского Союза из соседних стран… Такая политика делает ставку на то, чтобы ослабить и разложить стоящие здесь у власти демократические правительства, дружественные СССР, и в дальнейшем — заменить их новыми правительствами, которые выполняли бы послушно политику, диктуемую из США… Следует вполне отдавать себе отчет в том, что подготовка США к будущей войне проводится с расчетом на войну против Советского Союза, который является в глазах американских империалистов главным препятствием на пути США к мировому господству. Об этом говорят такие факты, как тактическое обучение американской армии к войне с СССР как будущим противником, расположение американских стратегических баз в районах, откуда можно наносить удары по советской территории, усиленное изучение и укрепление арктических районов как ближних подступов к СССР и попытка подготовить почву в Германии и Японии для использования их в войне против СССР»[939].

Мирная конференция продолжалась. 3 октября Бирнс предложил Молотову ограничить время для выступлений на завершающих пленарных заседаниях.

— Я намеревался говорить от имени меньшинства, а это гораздо труднее, нежели от большинства, как это будет делать господин Бирнс, — заметил Молотов. Но согласился.

После этого он ненадолго отлучился из Парижа в Москву и в Сочи — к семье. Вернулся он, как заметили историки, более настроенным на сотрудничество[940].

В связи с обсуждением мирного договора с Румынией обострились дискуссии о свободе судоходства по Дунаю — англо-американцы поставили вопрос о принципе «равных возможностей не только при пользовании рекой (как это предусматривалось Версальским договором), но и в более широком смысле, имея в виду свободное экономическое и политическое проникновение в страны Восточной Европы. Молотов посвятил этому отдельное